Дом внутри войны

Продолжение. Начало в номере за 28 января.

В это время баба Рая...

Самые страшные потери войны — людские. Это самое большое горе и невосполнимая утрата. Деревни лишились кормильцев, семьи осиротели. На поля вышли женщины и дети, работали весь световой день, каникул в школах не было. Вводились большие налоги на хозяйства, всё отдавали государству: яйца, шерсть, мясо, молоко, шкуры домашних животных (даже свиную кожу). Семье немного оставалось. Свои огороды обрабатывали ручными плугами и сохами, впрягшись по пять-шесть, женщины тянули их с помощью веревок. Это было очень тяжело. В телеги запрягали коров и быков, если они были. Лошадей взяли на фронт.

Вспоминается только труд, труд и труд. Рано повзрослели дети, притихли. На шалости и хулиганство не было времени. Вдовы подолгу горько плакали о своей судьбе, поднимая в одиночку по пять детей. Поскольку мужчин в селе почти не осталось, на сельхозработы мобилизовали всех женщин. В новом большом доме Зориных организовали детский сад. Дом в войну потрудился на славу, сполна. Его владелица была в нем техничкой, няней и помогала на кухне. За это колхоз начислял ей трудодни. Держала в хозяйстве козу, выкормила дочь молоком и немного обменивала его на хлеб. Жили очень бедно. Уходя на работу, дома не запирали на замки — воровства не было.

6 июня 1945-го бабушка награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», а потом тремя юбилейными медалями Победы.

Второй дед

Павлов Павел Сергеевич. На фронт попал тоже в 28 лет из соседнего села. Как и первый, воевал на Северо-Западном фронте, но в районе Восточной Пруссии, теперь Прибалтики. Герой взятия Кенигсберга (теперь Калининград), награжденный одноименной, очень уважаемой фронтовиками медалью. С боями прошел до Берлина. Имел два тяжелых ранения с раздроблением костей: одно — в кисть левой руки, второе, сквозное, — в правую лопатку, предплечье, задело подбородок и шею. Окончив лечение, был отпущен домой в отпуск. После войны был признан инвалидом II группы по ранениям. Когда 25 лет спустя дед рассказывал мне о войне, он нередко плакал.

Война — тяжелая, грязная работа, это занятие для сильных мужчин. Работу приходилось выполнять разную — подбирать и хоронить убитых, носить раненых в лазарет, брать автомат и идти под слепой свинец на передовую, где он и получил оба тяжелых ранения, управлял ручным и станковым пулеметами. Потом был направлен трактористом-водителем тяжелых тягачей, приписанных к тяжелой артиллерии. Таскал зенитные установки и «катюши» по военному бездорожью. Все время в грязи, копоти, земле, машинном масле. Переносил студеные зимы, когда руки прилипали к замерзшему железу и срывало кожу до мяса. Технику на ночь не заглушали: вдруг приказ, а топливо застынет! Еще боялись Смерша. А летом — та же грязь, земля, смешанная с потом. Терпели все трудности походной жизни, неустроенность быта, холод, голод. О голоде в войсках всегда говорили мало — бойцы варили картофельные очистки, солдатские сыромятные ремни, шкуры убитых лошадей, которые выкапывали из-под снега.

Через Польшу пришли в Германию, которая их приятно удивила порядком во всем. Их расквартировывали в домах немцев. Немки были лояльны, общительны, исполнительны, никакой агрессии не выказывали. Кто хотел и у кого получалось, флиртовали с немками.

Ратный труд деда, пришедшего с войны в возрасте 31,5 года, был отмечен наградами — медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», орденом «Отечественной войны» I степени.

Когда в 1946 году в зоринский дом пришел жить отчим Павел Сергеевич, стало легче. Дед работал механизатором в колхозе, и позже семья начала есть хлеб досыта. Стал достраиваться и обустраиваться дом, почувствовалась мужская рука в хозяйстве. Новый дед оказался очень хорошим человеком, работящим, серьезным, но с хорошим чувством юмора, смешливым при случае, очень разговорчивым, заботливым, ответственным. Девочка его полюбила, у них установилась взаимная симпатия. Но баба Рая тайком продолжала оплакивать своего первого и любимого мужа. С отчимом пришли две его дочери от первого брака, семья получилась сборная, большая, сложная, из разных характеров. Бабушке приходилось тяжело, она говорила: «Врагу не пожелаю воспитывать чужих детей». Сломались судьбы и семьи. В то время слез досталось всем.

Потом детей стало четверо. Не хватало одежды, в школу одну фуфайку передавали по сменам. Много ходили босиком и взрослые, и дети. Еще носили лапти, уже не массово, но некоторые в войну и после надевали их в лес по ягоды или за дровами. Баба Рая их тоже носила — внутрь обычно стелили сено, а ноги обвивали онучами (портянками). Спали на соломенных тюфяках.

Еще долго после войны хлеб давали по норме. Его нарезали, и были кусочки-довески. Ах, какие же они были вкусные! Их съедали еще на улице, не донеся до дома. Запах хлеба был несравнимый. Если изредка продавали белый хлеб, то сносили прилавки, давка была страшная — всем не доставалось. Еще всех дольше по карточкам продавали мыло, и то только темное хозяйственное. Стирали щелоком от древесной золы.

В послевоенные годы и на протяжении всей последующей жизни дед не переставал трудиться. Работа была его дыханием. Всегда ходил в передовиках соцсоревнования, был высококлассным механизатором, не сходил с Доски передовиков, был занесен в книгу почета МТС (машинно-тракторной станции). Дед всё время соревновался на уборке хлеба с еще одним знаменитым комбайнером, первым в Поволжье, и заслуженно претендовал занять лидирующие позиции.

Иногда дед шиковал и причаливал к дому на комбайне. Это было огромным событием для сорванцов всей улицы. Комбайн, как морской лайнер пытался сравняться по высоте с домом, но все равно не дотягивался. Вечером после работы, под настроение дед вытаскивал на крыльцо патефон и пластинки. Это снова было событием уже без разбора для всей улицы. Мы, босоногая шпана, меняли пластинки как хотели, избегая непонятных трофейных немецких песен.

Дед избирался депутатом местного и областного Советов, а перед выходом на заслуженный отдых работал преподавателем и мастером производственного обучения в училище механизации сельского хозяйства (СПТУ-103), передавал свой опыт молодым. Дома, уже на пенсии, своими руками собрал из металлолома колесный тракторишко «Кировец». По нынешним меркам получилась «Победа» с двигателем от «Шевроле». Этот двигатель — личное изобретение деда, работавшее несмотря на изрядное количество веревочек, шнурков, деревянных затычек, самодельных хомутов. На нем дед катал детей и соседей за село по грибы и ягоды в сделанной им же прицепной тележке. А для хозяйства возил из леса по одному хлысту — на дрова.

Прожил дед Павел 80 лет, до 1995 года. Светлая ему память. Его любимая песня была «В далекий край товарищ улетает. Родные ветры вслед за ним летят. Любимый город в синей дымке тает, знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд».

Вот какой был дом. За который воевали. Который и был олицетворением Родины. Когда мы блуждали вокруг него в зарослях гигантской малины, так, что кусты смыкались где-то в небе над нашими головами, мы знали только, что малина — это вкусно. Дом подарил мне детство с коровой, с тенистой ветлой напротив, с игрой в прятки и кашевары в раскаленной дорожной пыли, с таинственным карасем в банке из глиняного карьера по соседству. Мы, воздвиженская ребятня, ничего не знали про войну. Когда я помогал деду перестилать крышу, на дворе шел 1970-й год. Я не знал, что дом тоже фронтовик. Я был безмятежным третьим поколением этого Дома.

Валерий Александрович Чупин

координатор проекта,

тел: 8-902-813-48-20,

дом. 25-79-44.